Дядя Толя
Мне позвонила сестра его жены и сказала, что дяди Толи больше нет.
- Он разбился. На машине. Вместе со Славкой.
Славка был его сыном.
Я сразу почему то подумал о Славке.
***
Славка подрабатывал у нас на стройке подсобником.
Мы были с ним как бы это сказать – однозаряженные.
С одним, то есть, знаком. Даже в чем то схожи. Одинаковым уровнем агрессии, что ли.
Какие-то невидимые молнии между нами регулярно проскакивали. Но не так, чтобы сильно.
Славка работал вроде бы как и хорошо. Но чуток подволынивал.
Он не вышел на работу. Пришёл оправдываться.
Слово за слово.
Дал я ему по уху.
Он отбежал:
- Ты не жилец! Ты труп! Тебе конец!
Грозил, махал кулаками.
Дядя Толя спокойно наблюдал, не вмешивался.
Тихо подошёл ко мне:
- Ну что ж ты, Саня…
Как же я не подумал. Он любил Славку.
***
Дядя Толя в своё время служил на корабле коком. Рыболовный флот. Но это дело пришлось ему бросить.
Семья.
- На корабле не каждый выдержит. Там сразу видно, кто чего стоит. Это не для маменькиных сынков. Не для хиляков. В море выходим на пол-года. Ни тебе женщин. Всегда одни и те же лица. Развлечений никаких. Знай только – работа. Сутками напролет. Тяжёлая. Многие новички не выдерживают. В первые же недели ноют на берег.
Дядя Толя был в школьные годы самым маленьким в классе. Видать, этот момент больше всего повлиял на его характер.
Он всегда хотел доказать, что может – выдержать море, работать сутками. Он не самый маленький. Он может.
***
- Уволился я с флота. Думаю, куда податься. Первая мысль – в столовую поваром. Пытался. Так там правило: осталась сегодня вермишель, завтра готовь вермишелевый суп; осталась гречка – суп гречневый. Каждый день заву дай, заму дай, замзама дай. Тому мяса, тому масла. Ну не могу я так. На флоте ведь: осталась с обеда каша – за борт её. На ужин уже свежее готовь. Да если бы я с обедней каши суп на ужин сварил, меня бы самого за борт выбросили. Да и подачки никому давать не надо. Все ведь в море. Дом далеко, нести некуда. Вобщем, потыкался, помыкался, закончил курсы каменщиков и с тех пор работаю по стройкам. Тут обманывать не надо.
***
Всё хотел денег заработать. На дом.
Дом хотел свой построить.
Говорит, сапожник без сапог.
Так неужели я буду каменщик без своего дома?
- Хочу дом построить. Но не так, чтобы стройку на пол-жизни растянуть. А сперва денег заработать и сразу в три месяца дом сделать.
И работал, работал.
Как у него получалось? Без выходных?
Приходит к прорабу:
- Можно я в две смены буду две недели работать? Но потом вы мне две недели дайте отгулов. Шабашка тут у меня одна есть. Надо срочно сделать.
- Ну нет, по технике безопасности не положено.
Не дали ему отгулов, не дали в две смены работать.
А что та стройка с официальным трудоустройством. Много там не заработаешь.
Пошёл на вольные хлеба.
***
Встречаю одного из многочисленных родственников. Его или его жены. Не помню уже. Их столько было.
Уже после того, как всё это произошло. Он:
- Да-а-а. Хороший Толик был человек. Но жадный какой-то до денег. Все хотел денег заработать. Все ему не хватало.
Да, думаю, «жадный».
***
Брат его жены строил дом. Не было денег на второй этаж. А дело в зиму. И жить им негде.
Пришли к нему.
- Одолжи, Толик. Мы отдадим через год. Нужно материал на второй этаж и на крышу купить и людей нанять, чтобы сделали.
- Хорошо. Дам. А людей не надо нанимать. Я сам вам все сделаю.
Он дал денег. Купили они кирпич, плиты, песок, цемент и всё такое.
Толик месяц делал второй этаж, крышу. Они подсобничали.
В зиму успели. В зиму они уже жили в доме.
Год прошёл. Но пришла инфляция. Помните, в начале девяностых. Эта бешеная инфляция.
Сумму, которую он им одолжил деньгами на второй этаж и на крышу, через год укладывалась в рамки минимальной зарплаты.
А ещё ведь и месяц его работы!
- Толик, вот тебе деньги. Прости, инфляция, мы ж не виноваты. Так получилось.
Отдали они деньги. Ровно ту сумму, которую он одолжил. Без учета инфляции.
Что на них теперь купишь? Несколько кило варёной колбасы?
Он не роптал. Нет.
- Да ничего. Это всего лишь деньги. Было бы здоровье. Деньги заработаем.
***
Как у него так получалось?
- Дядя Толя, ну как Вы можете так много работать и не уставать?
- Хиляки Вы. Дело не в физической силе, а в духе. Мне тяжело, а я говорю себе: надо, я выдержу. Взял себя в руки. И вперед. Только вперед.
И он делал.
А как мы то с ним выдерживали этот бешеный ритм? Ума не приложу.
Он был бригадиром. Поднимал нас в четыре утра и работали мы до десяти вечера.
Были мы то, что называют шабашники. Или, как сейчас модно говорить, работали по частным заказам.
***
Строим второй этаж. На выезде. В поле.
Ночуем там же, в палатке.
Солнце палит невероятно.
К вечеру закончился кирпич на втором этаже. Внизу есть. Но его ж надо поднять на второй.
Значит, на завтра нужен кран.
Хозяин нам: крана не будет завтра. Только послезавтра.
Ну наконец то отдохнём хоть денек! А то с этим дядей Толей и загнутся можно.
Радости нет предела. Легли умиротворённые спать.
Утром, как всегда, в четыре утра:
- Подъем!!! Хватит дрыхнуть!!! На работу пора!!!
- Так кирпича нет!
- Все есть! Вставайте, вставайте, хиляки!
Что за черт? Какой кирпич?
Сонные выходим. А там же поле. Кузнечики орут.
Роса. Солнце скоро взойдёт.
Спать хочется – сил нет.
Идём смотреть, что за кирпич.
У дома кирпича нет. Куда он делся?
Поднимаемся на второй этаж. И видим.
Весь кирпич сложен аккуратными стопками вдоль стен.
Он всю ночь один таскал вручную кирпич на второй этаж!
Стоит, хоть бы хны! Смеётся над нами.
Смотрим, вроде как и не уставший. Но роба вся красная. Понятно, что таскал кирпич в этой робе.
- Давай, давай, хиляки, хвать смотреть! За работу!
И потом весь день нас гонял.
***
Так и работали.
***
Он скучал за морем. Хотел снова – коком. Но его не брали. Говорили, тебе больше 50-ти. Здоровье уже не то. Нам молодые нужны.
Здоровье. Что они знали о его здоровье.
Молодые были мы.
Но мы не хотели коками. Мы не хотели в море.
Мы были хиляки.
Так он говорил.
***
Квартира у дяди Толи была на Алмазном. К нему приехал заказчик. Нужно было строить дом. На Червоном шляху.
Поехали смотреть. Он и жену с собой прихватил. Надо же, была в то время дома. Сама не захотела остаться.
Приехали на объект.
- Вот котлован, нужно уложить блоки, перекрыть плитами и два этажа сверху положить кладку.
Двухэтажный дом. Объект относительно большой. Тем более, что мы в то время были заняты на другом объекте.
Он был сам. Он мог взяться только сам делать.
- Толик, ну ты ж сам. Как же ты. Ты ж сам не сможешь.
Это жена ему.
Сказала без всякой задней мысли. Не думала ничего плохого. Инстинктивно. Это ж и ежу понятно. Самому строить двухэтажный дом – чересчур.
Но у Толика был характер. Толик был богатырь. Он многое мог.
- Да, я берусь.
Толик взялся. Сам строить двухэтажный дом.
Он строил дом полтора месяца.
Без единого выходного и без единого перекура.
Сколько км между Алмазным и Червоным шляхом? Думаю, около десяти наверняка будет.
Вставал затемно, садился на велосипед и до восхода солнца приезжал на стройку. Сам вручную колотил раствор, подносил кирпич (позже и на второй этаж), делал кладку и всё остальное.
Без перерывов на еду.
Когда темнело, садился на велосипед и ехал домой.
Приезжал. Принципиально сам готовил еду, ел. Ложился спать.
Спал.
Вставал затемно, садился на велосипед…..
Дом он построил.
До этого весил около ста кило.
После семьдесят.
Приехал в село к матери навестить.
- Господы, сынку! Чи ты ж не заболів! Та на тобі ж лиця немаэ! Кожа та кості!
***
Времени нам дали два дня. Нужно быстро сделать пристройку к дому.
Нас трое. Дядя Толя, я и Вовка.
Работа пошла. Мы в мыле. Времени мало.
И куда тот Вовка ходит?
Говорит, по маленькому.
Ну что тут скажешь. Простудился, что ли? Каждые полчаса ему по маленькому.
И тут мы понимаем: да он уже пьян в стельку!
Лыка не вяжет! И – упал под подмости. Храпит.
Мы его и так, и эдак. Никакой реакции. Спит как убитый.
Пошли за угол, куда он по маленькому ходил, а там трёхлитровая банка с самогоном, наполовину пустая.
Раздобыл где-то самогону и нажрался, скотина.
Чем он закусывал?
Это ж первый день работы. Ещё полдня осталось.
Работаем сами. Темнеет. Включаем лампы. Работаем под лампами. Спешим.
Вовка спит, как младенец, и «сладко» дышит перегаром.
Ну все. Рабочий день окончен.
Насилу разбудили. Он не поймет, что к чему.
Понял. Ему стыдно.
- Простите…
- Да иди ты!
Назавтра. Продолжаем. К вечеру надо закончить.
Вовке с перепоя. Но пытается двигаться с нами в такт.
Как мы не доглядели? Да он снова пьяный в стельку! Упал под подмости!
К нему. А у него бутылка в кармане – уже пустая.
Вот же гадёныш.
Второй день был как первый.
Заканчивали под лампами до полуночи.
Закончили. Расплатились с нами.
А как теперь делить? Дядя Толя:
- Саня, у него ж детей двое. Жена уже вся извелась. Алкаш грёбаный.
Поделили мы на троих.
Дядя Толя его на такси домой отвёз, деньги жене отдал.
Вовка потом плакал за ним.
***
Дядя Толя не верил в Бога. Говорил, сколько я с ними (батюшками) сталкивался, всё о деньгах толкуют. Как-то, говорит, не могу я деньги с Богом увязать.
Может, обидели его чем, не знаю. Да только настороженно к ним относился.
А я смотрел на него. Ну вылитый Серафим Саровский (а я в то время прочитал про святого). И внешне, и по сути. Поставь его на камне на коленях тыщу дней стоять молится, он простоит. В пещеру его – он там будет жить. В лес – в лесу. Подвиги там всякие – пожалуйста. Он сможет.
Поверил бы в Бога – и святой святым. Но он не верил в Бога.
***
Я закончил институт. Тёплое место мне уже есть.
Наша последняя совместная шабашка. Мы только закончили работу.
Хозяин нас за стол.
Обмываем это дело.
- Молодцы, ребята, хорошо сделали. Спасибо. Дружная у вас бригада.
- Да вон Сашка последний день с нами. Институт закончил и идёт теперь булгахтером работать. Деньги считать будет.
- Ну вот. Скучать потом будешь.
Да, я за ними скучал. Вольница.
***
У меня стройка. Я не хочу быть сапожником без сапог.
Дом для семьи – первое дело.
Денег не хватает.
Идёт туго.
Дядя Толя мне помог.
Нет, не деньгами. У него у самого семья. И я одалживать не люблю.
Там, где я сам не мог, он мне помог.
И крышу, и кладку, и сколько всего. Ребята тоже помогли.
- Саша, смотри, стараюсь бордюры хорошо забетонировать. Когда на джипе будешь ехать, чтобы не завалились.
Дался ему этот джип. Да не хочу я. Не люблю машины. А ему хочется, чтоб у меня был.
***
Положили перегородку в комнате. Я отлучился по делам. Приезжаю. А перегородка лежит.
Там нужно было подкоп сделать. Для теплоизоляции. Дядя Толя не рассчитал. Подкопал больше. Она и упала. Он расстроен. Говорит, боюсь, ругать меня будешь.
Да как же я ругать буду! Отсохнет мой язык! Ерунда эта перегородка. Заново сделаем.
- Ты только не говори жене, стыдно мне.
Нет, я никому не скажу.
Стали мы вдвоём. До прихода жены перегородка была готова. Жена даже ничего и не заметила.
***
Дядя Толя работал в Москве. С год.
Давно не виделись.
Звонит. Приехал.
Пришёл ко мне. Расцеловались.
То, да сё. На стол сообразили.
Полез он в сумку. Пряник тульский достаёт.
- Вот, по пути в Тулу заехал. Тебе вот тоже купил. Читай, что написано.
Читаю на прянике: «Кого люблю, тому дарю».
***
Стою у могилы. Один памятник на двоих. Славка и дядя Толя.
Принёс конфет. Положил на надгробие.
Странный обычай. Да не мне ломать.
Ветер. Продувает до костей.
Пора идти. Прощаться.
Прощаюсь.
Как?
Из глубин моего атеистического подсознания лезет единственное прощай:
«Упокой, Господи,
души усопших рабов твоих, Анатолия и Вячеслава.
И прости им всякие согрешения, вольные и невольные.
И даруй им Царствие Небесное.
…
Аминь.»
