Завтра была война? Ожидание войны как моральный тест для «глубинного народа» России

«У нас есть основания говорить, что Россия хочет напасть на Украину в ближайшие недели, в ближайшие дни. Они нападут на Киев… Но Россия может избрать дипломатию: еще не поздно провести деэскалацию и вернуться за стол переговоров», — сказал Байден роковые, убийственные слова о возможном начале открытой стадии Четвертой мировой войны. И это было апофеозом той информационной кампании, которую последние недели и месяцы вели американские и британские политики и СМИ. Мол, мы верим, что Россия может, хочет и готовится напасть на Украину: вот карты вероятных боевых действий, вот фотографии перемещения войск, вот перехваченные переговоры, вот реальные планы «бункерного деда»… 

Подобная информационная прозрачность, когда завтрашний сценарий немедленно становится вчерашним — оглашается любая известная, даже самая фантастическая, развединформация, стала уникальной инновацией гибридной войны и, несомненно, отсрочила, изменила или уменьшила гипотетические кремлевские планы широкомасштабного вторжения в Украину. 

Да, 16 февраля ничего не произошло. Следующая реперная дата, о которой много говорилось как о времени возможного вторжения, — 20 февраля, закрытие Зимних Олимпийских игр. Было и остается еще несколько символических дней: 20 февраля — восьмая годовщина начала «крымской» операции; 22.02.2022 — просто комбинация цифр занятная, 23 февраля, 8 марта, 18 марта, 1 мая, 9 мая, 22 июня, декабрь 2022 года — 100-летие создания СССР… 

«А Россия на войну не явилась! Ха-ха-ха», — звучит в российском интернете. 

«16 февраля. В Киеве пасмурно, ветер слегка северо-восточный, вероятность вторжения Путина 10–35%, ощущается как 95–146%. Гы-гы-гы». 

«А когда война? 16 февраля? Плохо! Получается, у Валиевой 15-го числа короткая программа, 16-го — война, 17-го — произвольная программа. Может, перенести войну? Давайте отменять не будем, но перенесем лет на 700. Дождемся, пока на нас нападут марсиане, и тогда объединимся с марсианами и нападем на страны НАТО», — в резонанс с пропагандистами острит известный телекомик.

«Как вы пережили вторжение России на Украину 16 февраля?» — ехидно спрашивает у Путина на пресс-конференции талантливый паркетный журналист-царедворец. 

 «А не могли бы американские телеканалы огласить полный график российских вторжений на весь 2022 год, чтобы можно было планировать отпуск?» — задается вопросом женщина-легенда российской дипломатии. Вот ведь как смешно! А еще смешнее — десятки военных карт со стрелками возможного российского вторжения. Ну а эвакуация посольств некоторых западных стран из Киева во Львов — вообще обсмеяться!

Российский сегмент интернета переполнен шутками, приколами, демотиваторами, фотожабами, видео, «мемасиками» о несостоявшемся (пока) вторжении российских вооруженных сил на территорию Украины, российские телеведущие захлебываются от смеха — вот ведь какие забавные люди эти украинцы! Придумали себе такую глупость — что мы на них нападем! Мы же их любим! И вообще: мы — один народ. Ну кроме тех, которые бендеровцы-фашисты-нацисты. 

В украинском сегменте интернета смеха почему-то меньше… 

«Да чего же вы нас боитесь, глупые! Мы с вами воевать не собираемся, хоть вы нас и предали — отказались от братства и общего прошлого! Мы вынуждены отбиваться от америкосов и натовцев!» — таков общий меседж простых россиян простым украинцам, рассыпающийся на миллионы фраз в мессенджерах и соцсетях. 

Ситуация напряженного ожидания войны последних месяцев стала уникальным тестом, рентгеном, спектральным анализом, «моментом истины» — но не для украинского, а именно для российского общества. Украинское проявило стоическую солидарность, готовность бороться и умирать; массового бегства из страны не замечено — за исключением пары десятков депутатов Верховной Рады (кстати, пророссийских). 

Ожидание войны стало рентгеном именно для российского общества: насколько оно живо или уже умерло? В какой мере обладает эмпатией, сочувствием, сопереживанием, солидарностью — по отношению к самому себе, и к другим тоже — например, к «братскому украинскому народу»? Насколько оно состоялось именно как «общество» (пусть даже как «негражданское» или как «глубинный народ»)? Или это крепостное население, лишенное минимальной субъектности, достоинства, способности мыслить и различать Добро и Зло? Есть ли у него «хребет» или сломан? 

Да, антивоенный протест в России имел место: несколько писем против войны с Украиной — от оппозиции и интеллигенции: от интеллигентной оппозиции и оппозиционной интеллигенции, включая одиночные пикеты в центре Москвы и заявление партии «Яблоко». Да, против войны высказалось несколько военных экспертов — отставных генералов и полковников: мол, военная операция в Украине станет не крымским «парадом» образца 2014 года, а потоком «груза 200» — как во время советско-афганской войны. 

Массовых оппозиционных акций — даже по образцу и в масштабах 2014–2015 годов — не наблюдалось — то ли из-за вирусных ограничений, то ли из-за того, что среди оппозиции «иных (Немцов) уж нет, а те (Навальный и штабы, Каспаров, Ходорковский) — далече». То ли тема войны с Украиной почти никого в России не волнует! Ведь это всё происходит где-то там — вдали от «похорошевшей» Москвы и Санкт-Петербурга, в стороне от Новосибирска и Сочи, в тысячах километров от Владивостока и Хабаровска! 

Российское общество (точнее, население) продемонстрировало полную покорность Судьбе и верность политике власти: примут в Кремле решение воевать — значит, так надо, пойдем воевать. Примут решение только обострить, но без войны с Украиной — еще лучше. Некоторые считают причиной такой апатии россиян эффективность пропаганды, другие — тяжкую историческую наследственность — крепостное право, опыт советского тоталитаризма. Согласно декабрьскому 2021 года опросу «Левада-Центра» (внесен в реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента), более половины россиян не верят в возможность войны между Украиной и Россией (53% ответило «маловероятно» и «исключено»), при этом инициатором обострения 50% считает США и страны НАТО, 16% — Украину, 3% — «ЛДНР» и лишь 4% — саму Россию.

Но, наверное, православная церковь — она ведь точно против войны? Логично, чтобы в ситуации предчувствия войны священники молились о мире, епископы — организовывали крестные ходы, патриарх — клеймил бы позором тех, кто допускает самою мысль о военном походе на «мать городов» и «колыбель православной веры»! Для РПЦ, кстати, создалась уникальная ситуация — заявить о миролюбии, пацифизме, «едином народе» — особенно если вспомнить, как Московская патриархия боролась за Украину как свою «каноническую территорию» и против создания Православной церкви Украины! Вместо этого — молчание. А отдельные священники даже называют в проповедях захватническую войну против Украины «священной». Хотя были и единичные примеры протеста православных мирян против войны с Украиной. 

И вот между 16 и 20 февраля разворачивается цепь событий, похожая на грандиозный «Глайвиц» — целенаправленное создание «casus belli» — основание для вторжения на территорию Украины. 

А именно: 

(1) интонация российских требований о выполнении Минских соглашений и невступлении Украины в НАТО становится то ли патетической и бескомпромиссной, то ли шантажистской и истеричной; 

(2) усиление откровенно искусственного информационного тренда о том, что Украина собирается напасть на «ЛДНР»; 

(3) экстренная эвакуация людей (преимущественно — детей, женщин, стариков) из Донецка, Луганска и иных городов «ЛДНР» (объявленный ориентировочный объем — 700 тыс. человек); 

(4) загадочные, носящие явно провокационный характер теракты (обстрел детского сада в Станице Луганской, взрыв автомобиля «начальника народной милиции» в центре Донецка и т.д.); 

(5) эвакуация гражданского населения из больших городов «ДНР» и «ЛНР» в Россию, мобилизация мужчин призывного возраста (примечательно, что сами обращения Пушилина и Пасечника были записаны на два дня раньше, 16 февраля, что подтверждается метаданными видеороликов и свидетельствует о провокационности всех событий); 

(6) внезапное появление информации о найденных массовых захоронениях в «ЛДНР», повышение уровня дегуманизации Украины и украинцев в российском информационном пространстве (тема о «бендеровцах-фашистах-нацистах» и др.); 

(7) заявление президента Путина и министра иностранных дел РФ Лаврова о том, что на Донбассе происходит геноцид «русскоязычного» населения; 

(8) на 22 февраля назначены одновременно два заседания: Госдумы ФС РФ и внеочередное Совета Федерации (именно в компетенцию СФ входит вопрос о возможности использования ВС РФ за пределами территории РФ — согласно ст. 102 Конституции РФ); 

(9) Путин и Лукашенко на совместной пресс-конференции не объявили об окончании российско-белорусских военных учений и возвращении российских военных подразделений в РФ (20 февраля было объявлено о том, что порядка 30 тыс. российских военных остаются в Беларуси на неопределенных срок, что можно рассматривать как оккупацию этой страны); 

(10) президент РФ издал указ № 67 «О призыве граждан РФ, пребывающих в запасе, на военные сборы в 2022 году; 

(11) участие Путина и Лукашенко в пусках баллистических и крылатых ракет 19 февраля; 

(12) усиление репрессивной политики по отношению к оппозиции и околооппозиционным кругам в России. 

Но самый важный вопрос остается без ответа: «casus belli» создается для реального вторжения в Украину или всё-таки для максимального, невиданного ранее нагнетания ужаса и страха, что позволит решить хотя бы часть требований из кремлевского ультиматума (гарантии невступления Украины и Грузии в НАТО, сокращение Альянса, превращение России в один из полюсов новой системы международной безопасности, создание механизмов управляемости Украиной из Кремля и т.д.). 

В общем, смех по поводу российского невторжения 16 февраля быстро превратился в нервы и слезы. С перспективой дальнейшего превращения — в кровь и могилы. 

Неужели чьи-то личные этнографические фантазии и исторические обиды могут стоить так дорого?