«Катафалк, извольте!»
- Борис Моисеевич преподавал нам анатомию в мединституте.
Сука редкая.
На тот момент ему было за 80-т.
Очки с толстенными линзами.
Большущая волосатая бородавка на слюнявой губе.
Гундосил вечно себе под нос.
Водил трясущимся пальцем в пожелтевшей от давности тетради.
Лекции читал.
По этой затёртой тетради.
Вот именно, что читал.
Ни слова своими словами.
Маразматически тряслась голова.
Не любил нас.
Просто ненавидел.
Глубоко ненавидел.
Издевался, как мог.
Замучил бессмысленными пересдачами.
Просто так. Патологически радовался нашим провалам.
Отдряхлевший, в общем, типчик.
***
«Кто с мечом к нам придёт, от меча и погибнет.»
«Как аукнется, так и откликнется.»
«Как ты к нам, так и мы к тебе.»
«Получай, фашист, гранату!»
***
- Решили его проучить. Собрался наш студенческий «актив» и придумали.
Заказали погребальный катафалк в погребальной конторе.
Венки с лентами «Помним. Любим. Скорбим.»
«Фамилия усопшего Гундяев Борис Моисеевич. Адрес: ул. <…>. Приехать в субботу за два часа до процессии, на 10.00. По адресу <…>. Да, частный дом.»
Это самое время Борис Моисеевич всегда был дома. Сидел в своём бесподобном саду и пил утренний кофе.
***
Напротив запущенный городской парк. Мы устроились в кустах.
Неспешно подъехал катафалк. Запряжённый лошадьми (традиция у нас такая).
Работник погребальной конторы звонит в дверь.
Мы напряжённо ждём развязки.
Дверь открывается.
Наш трясущийся Бориска спрашивает, чего изволите.
Узнаёт, что приехали за покойником.
За покойником?
А кто покойник?
Гундяев Борис Моисеевич.
Но это я Гундяев Борис Моисеевич.
У нас заказ на покойника Гундяева Бориса Моисеевича.
Но это я Гундяев Борис Моисеевич!
Значит, за вами мы и приехали.
Но я не покойник!!!
Так у нас заказ!
Борис Моисеевич толкает работника, чешет к катафалку. Читает надписи на венках.
Багровеет.
Обыченными глазами под толстенными линзами чуть ли не прожигает обитый черною материею гроб.
И на всю улицу фонтанирует ругательствами. Жестикулируя трясущимися руками.
Мы валимся от смеха.
Бориска в своём старческом исступлении договорился до изуверских проклятий.
Да, мы, студенты, скоты безголовые.
Калёным железом нас.
И плетьми.
Веселье полнит нас через край.
Пора валить.
Валим короткими перебежками.
***
Час расплаты долго не мешкал.
«Любишь кататься, люби и санки возить».
Бориска принимал пересдачи с садистким азартом.
Пытаясь играть нашими страхами.
Да нам уже было собственно пофиг.
От покойников ведь страху не имут.
«На нет и страху нет.»
Перемучились, слава господи.
Перетёрлось.
***
Давно это было.
В 60-ые.
А живо, как сегодня:
«Помним. Любим. Скорбим.»
