«Картузивка». (Ленкины байки)
Искусство – оно для всех.
Не только избранным.
Для людей.
…
Нас попросили выступить в сельском клубе.
Выступим.
Время ехать.
Дождь молотит.
Загрузились в автобус.
Едем.
А воды! Дождь!
Колёса наполовину в воде. Смеркает. Хотя только близко трёх пополудни.
Дорога тяжёлая, два часа бултыхались.
Ну на кой эта «Картузивка» в такое мокрое время!
«Картузивка» - село. Нам петь там.
Концерт проплачен. А значит – ехать без бла-бла.
Проплачено – едем хоть в «Картузивку», хоть к Президенту. Один чёрт.
Вот указатель «Картузивка».
Смешное название. Исконно сельское.
Дождь молотит.
Подъезжаем к облупленному зданию клуба.
Ни души. Двери закрыты. В окнах света нет.
Фроська, наша менеджерша, натягивает припасённые резиновые сапоги, под зонтиком выбегает рассмотреть что как.
Вскорости заскакивает мокрая и злая: «На двери обрывок листочка и написано, что на 16.00 концерт!».
Но сейчас уже без пятнадцати пять! И ни души! Но и это не всё. Нас ведь пригласили на 17.00! Они что – пришли на 16.00, увидели никого нет и рванули назад к своим свиньям?
Что за ерунда! Какого мы сюда пёрлись?
Не знаем, что делать. Сидим в автобусе.
Дождь молотит.
Минут через -надцать подчавкивает к нам престарелая сельская барышня лет около шестидесяти в резиновых сапогах и плаш-палатке. В грязи с ног до головы. Даже лицо в грязи.
Говорит, завклубом. Простите, опоздала, худобу порала (скот кормила).
А как же объявление? Там написано, что концерт на 16.00. Но мы ведь договаривались на 17.00!
Вы наших людей не знаете? Им напиши на 17.00, то они, дай бог, к 18.00 соберутся. Вот я и написала на 16.00, чтобы, дай бог, к 17.00 собрались.
Но ведь сейчас уже 17.00! И никого ж нет! Может, они и о концерте не знают?
Объява висит. Должны знать. Ну вы на это не смотрите. Я сейчас открою клуб, заходите, готовьтесь к концерту.
(объява? Огрызок листка с маленькими каракулями. Это называется объява? Не иначе, точно селяне о концерте ни сном, ни духом.)
Открывает клуб.
Подъезжаем под самые двери, перебегаем с автобуса в клуб.
Переодеваемся в концертные платья.
На сцене угробленный рояль. Расстроенный.
Да мы привыкли. Распеваемся «Ми-Мэ-Ма-Мо-Му!!!».
В клубе холодно.
Ждём. Мёрзнем.
Завклубша куда-то подевалась.
Время уже к 18.00.
Уже пол-седьмого.
К семи ждать надоедает.
Завклубши нет.
Явилась, слава тебе господи.
Ну что, люди не пришли. Видать, все сейчас худобу порают (скот кормят).
(да сколько ж у вас этого скота?).
Ну ничего, спасибо, что приехали. Уже точно не придут. Может, в следующий раз?
(а как же, как же. В следующий раз непременно приедем. Уменьшайте поголовье скота и сразу нам звоните.)
Деньги вам проплачены. Спасибо. До свидания.
(хорошо, хоть деньги проплатили).
До свидания.
Переодеваемся. Натягиваем свои джинсы, кофточки. Чехлим концертные платья.
Идём к выходу.
Домой. Хотим домой.
…
И тут….
Почти перед нашим носом открывается дверь клуба. Вваливается очередная престарелая сельская барышня лет шестидесяти в резиновых сапогах и плащ-палатке (они тут что, все на военном довольствии?). С ног до головы в грязы. Лицо в грязи. На руках держит мокрущего чёрного кота с безумными глазами. Рядом с нею, как привидение такой же мокрущий с такими же глазами пёс.
Видит нас. Видит, что мы уже как бы отчаливаем.
Совершенно равнодушным тоном:
- А шо, дискотеки не будет?
- Нет, женщина. Дискотека уже закончилась. Была на пять. А сейчас к восьми перевалило.
- Аааааа…
Так же равнодушно разворачивается и уходит. С котом на руках. Пёс бежит следом.
…
Так хочется домой. В тепло.
Дождь молотит.
Садимся в автобус.
Прощай, уже родная нам «Картузивка». Дай бог, встретимся. Авось срастётся?
Спасибо за бурные аплодисменты. Спасибо за море цветов.
Два часа в дороге.
Дома.
***
Люблю гастроли.
Люблю поближе к людям.
Хоть Президент, хоть «Картузивка» - один чёрт.
Искусство – оно для всех, не только для избранных.
И к вам приедем.
На гастроли. Споём, сыграем и станцуем (ССС).
Зовите, если что.
